Шаг вперед — два шага назад

Неужели именно так шагает наша медицина?

«Анализ состояния российского здравоохранения в 2013 году позволяет определить, где мы находимся и каковы роль и место частной медицины в национальной системе здравоохранения», — считает Сергей ЛАЗАРЕВ — исполнительный директор саморегулируемой организации НП «Объединение частных медицинских клиник и центров», эксперт НП «Национальный союз региональных объединений частной системы здравоохранения», Федеральной антимонопольной службы, Минэкономразвития РФ и Минюста РФ по вопросам здравоохранения, лицензирования и надзора.

Доктор рядом?

Цифры Росстата достаточно чётко показывают, в каком состоянии находится в настоящее время национальная система здравоохранения, что можно предпринять в этих условиях, и стоит ли вообще что-либо предпринимать...

В развитии системы здравоохранения можно выделить два основных аспекта: структурный и кадровый. Что касается структуры, по данным Росстата, за последние 15 лет число больниц и амбулаторно-поликлинических учреждений в России уменьшилось в два раза, причём поликлиник — более чем на 6000.

Организаторы здравоохранения объясняют эти процессы реорганизацией, но, по сути, идёт повальное закрытие государственных лечебно-профилактических учреждений. Самым показательным является уничтожение первичной медико-санитарной помощи, в том числе уничтожение участковых больниц на селе, которые и обеспечивали доступность медицинской помощи.

За последние 15 лет количество участковых больниц уменьшилось на 91 процент — из 4309 осталось всего 400.

Число районных больниц в городах с численностью населения от 30 до 100 тысяч человек сократилось более чем на треть, в результате осталась 191 больница. Но и эти больницы практически не функционируют, поскольку там просто отсутствуют врачи. К примеру, в Мценске (30 тыс. населения) — одна районная больница, которую жители с трудом сохранили, но из-за нищенских зарплат там некому работать.

Поэтому на приёме в частной клинике сидят бабушки и дедушки. Как пояснила местный эндокринолог, в день у нее проходит 6–7 лиц пожилого возраста по платной услуге — потому что врачей даже в сохранившейся районной больнице нет.

Не лучше дело обстоит и с фельд­шерско-акушерскими пунктами. По данным Росстата, с 1995 по 2012 год в России было закрыто 8000 ФАПов, при этом сокращено 77 процентов фельдшеров. В настоящее время разработана правительственная программа, в рамках которой за три года предполагается открыть 850 ФАПов и офисов врачей общей практики.

Если на закрытые 8000 ФАПов нам требуется целая правительственная программа, чтобы открыть всего 10 процентов того, что было закрыто, можете представить, сколько нужно правительственных программ, чтобы восстановить это уничтоженное первичное звено!.. Кроме того, для открытия новых фельдшерско-акушерских пунктов потребуется определённое количество фельдшеров, а их просто нет. То есть всё упирается в кадры, кадры и ещё раз кадры.

К примеру, под Владивостоком не так давно построили 45 фАПов, а открыли всего 7, поскольку в оставшихся 38 просто некому работать. Сколько потребуется лет, чтобы открыли оставшиеся ФАПы?

В 2004 году, когда шёл разговор о доступности первичной медико-санитарной помощи, в Москве поднимался вопрос относительно врачей общей практики. Но тогдашнее руководство московского здравоохранения решило, что Москве это не нужно, и только теперь, спустя девять лет, мы возвращаемся к этой проблеме. Как известно, сейчас в Москве собираются открывать офисы врачей общей практики под названием «Доктор рядом».

Мы не можем обеспечить доступность медицинской помощи

По данным Росстата, только за последние пять лет в России было закрыто 27 процентов диспансеров, 10 процентов станций скорой помощи, 10 процентов санаторно-курортных организаций. Повсеместно закрываются стоматологические кабинеты в ЛПУ.

Но самое поразительное то, что всего три года назад у нас в 6 процентах поликлиник отсутствовал водопровод, в трети поликлиник — горячее водоснабжение, в каждом десятом ЛПУ — центральное отопление, примерно в таком же количестве поликлиник — канализация и в 6 процентах — телефонная связь.

Три или четыре года назад на одном из Советов по предпринимательской деятельности в Росздравнадзоре встал вопрос о том, что частникам не дают лицензию из-за того, что не тот сертификат на краску, а государственникам с «земляными полами» и водопровод­ной колонкой посреди них лицензию дают. Я в Красноярске видел такой ФАП: колонка посреди коридора, земляной пол, и при этом они получают лицензию, и всё у них соответствует санитарно-эпидемиологическим условиям. Присутствовавшая на Совете Татьяна Яковлева возмутилась: «Вы что, хотите, чтобы все наши бабушки ходили в частную поликлинику и платили вам деньги?» С тех пор прошло всего несколько лет. Но вопрос уже не в том, кто получит лицензию и будет допущен к медицинской помощи. Вопрос в том, кто её окажет. Сегодня мценские бабушки идут в платную клинику и платят деньги по причине отсутствия в этом городе государственной системы здравоохранения.

Сегодня у нас полностью уничтожено первичное звено — то звено доступной врачебной помощи, которое является базовым и основным во всём мире. Даже ВОЗ, когда определяет состояние здравоохранения в той или иной стране, руководствуется не научными медицинскими разработками, не состоянием структурных подразделений системы здравоохранения, а в первую очередь — доступностью медицинской помощи. Современные организаторы здравоохранения постоянно говорят о качестве медицинской помощи. Однако о каком качестве может идти речь, если мы не можем обеспечить населению элементарную доступность медицинской помощи?

Рецепт выписывает бабушка

Современная организация здравоохранения на селе не выдерживает никакой критики. Село, где осталось 18–20 домов, у чиновников от здравоохранения именуется «домовым хозяйством». Там находят бабушку, которая слышала слово «лекарство», и дают ей аптечку первой помощи и телефон, чтобы «в случае чего», она могла дать таблетки и позвонить, если кому-то станет плохо. Всё это финансируется за счет местных региональных бюджетов здравоохранения. По статистике, в наших губерниях, даже в центральных регионах, в среднем от 400 до 600 «домовых хозяйств». То есть у нас есть противопожарная народная дружина, есть полицейская народная дружина, а теперь есть и народная медицинская дружина. Это и есть «народное здравоохранение». Развивая «домовые хозяйства», в которых за счёт средств бюджета здравоохранения медицинскую помощь оказывают люди, не имеющие медицинского образования, мы деградируем — переходим к пещерному здравоохранению. «Мне до сих пор стыдно, что по директиве я этим занималась», — заявила бывший заместитель одного из региональных минздравов

Народ ищет врача

Представленные цифры со всей очевидностью свидетельствуют о том, что в современной России исчезла доступная медицинская помощь. Исчезновение доступности медицинской помощи федеральный Минздрав пытается компенсировать передвижными центрами. То, что раньше запрещалось частной медицине, теперь начинает реализовывать государство. Однако, по данным министерских докладов, обеспеченность передвижными медицинскими пунктами, стоимость которых колеблется от 4 до 8 млн руб­лей, в настоящее время составляет: по «Центрам здоровья» — 20 процентов, врачебным амбулаториям — 30 процентов, мобильным ФАПам — 16 процентов. На Юге страны (в Ставрополе, Краснодаре) это направление очень востребовано частниками.

Проехав страну от Калининграда до Владивостока и разговаривая с людьми, которые занимаются частной медициной, со всей ответственностью заявляю, что конкуренции для частной медицины практически нет, поскольку народ ищет врача. В условиях дефицита медицинской помощи при повышенном спросе на эти услуги в нише первичной медико-санитарной помощи конкуренции для частника в регионах нет.

По материалам журнала «Общество и Здоровье»