Юрий Соломин: «Гипертоникам лучше не волноваться...»

Список его регалий, званий, должностей, среди которых была и должность министра культуры, театральных ролей и киноработ мог бы занять весь номер журнала. Сам же актер считает, что, хотя высокими наградами он не обделен, но дело не в признании, а в призвании, и подчеркивает: «Я никогда не хотел быть ни пожарным, ни летчиком, ни милиционером, а только актером (хотя моя мама и была против этого выбора)». 

Но первый наш вопрос, как водится, о здоровье...

— Юрий Мефодьевич, даже страшно перечислять все аспекты Вашей деятельности: и в спектаклях играете, и театром руководите, и студентов учите. Как на все сил хватает?

— Ну, не всегда хватает. Вот несколько месяцев назад перетрудился и прямо из театра уехал на скорой. А когда выписался, меня встречали испуганные артисты: «Юрий Мефодьевич, как здоровье?» Я говорил: не дождетесь.

— И все же, за здоровьем следите?

— Я склонен к гипертонии, а в этом случае лучше поменьше волноваться...

— Вам, конечно, это вряд ли удается.

— Да, а откуда вы знаете?

— Вспомнить хотя бы, что сейчас в Малом театре начинается капитальный ремонт.

— Я думаю об этом действительно много, но стараюсь и отвлекаться. А лучшее средство — общение с животными. После трудного рабочего дня придешь домой, возьмешь собак и идешь на прогулку. Им я могу рассказать, все что угодно. Знаю, они поймут и никому не расскажут. Это лучшее средство от стресса. Причем я это понял давным-давно, когда репетировал Царя Федора. У нас тогда жили две кошки и каждая со своими котятами — всего 11 штук! И жена, видя, что общаться со мной совершенно невозможно, оставляла меня в покое, но тихонечко подпускала котят. Они начинали по мне ползать, и я отвлекался. Силы ко мне возвращались. С тех пор животные в нашем доме священны.

— Помнится, Вы не раз рассказывали о том, как в юности приехали из Читы и поступили в Щепкинское училище при Малом театре. А сегодня, возглавляя театр, Вы вспоминаете того мальчика?

— Вспоминаю не столько мальчика, сколько людей, которые его окружали. Я ведь просто каким-то чудом сюда поступил. Родителей мой выбор не обрадовал, но они надеялись, что я переболею театром — не поступлю и успокоюсь. Отцу полагались бесплатные железнодорожные билеты, и вот мы в Чите сели с ним в поезд и поехали в Москву. Дорога занимала неделю. Все это время я учил басни, повторял свой вступительный «репертуар», благодаря которому я прошел первые два тура. Оставался третий, но тут случилась беда. В сквере возле Большого театра моего отца обокрали — вытащили деньги и билеты домой. А поскольку нам и жить было негде (остановились у дальних знакомых под Москвой), то отец сказал: «Надо ехать домой, деваться некуда». Я возразил: «Ну как же, я ведь уже два тура прошел». Тогда он сказал: «Пойди сейчас в училище и объясни ситуацию. Прямо в лоб и спроси: берете меня или я уезжаю домой?» И я пошел прямиком к великой Вере Николаевне Пашенной. Поступок слишком дерзкий, причем не только по тем временам. Но меня вела какая-то сверхсила. Я рассказал ей, что нас обокрали. Она ответила: «Ну, оставайся». И я остался.

— А отец?

— Папа не знал, что делать. Пошел на вокзал проконсультироваться в справочной насчет билета, но вдруг встретил знакомых читинцев, которые позвонили домой. А потом в Министерстве железнодорожного транспорта ему помогли восстановить билет. Впрочем, все это уже не так важно. Я был счастлив, что стал студентом именно Щепкинского училища, поскольку в школьные годы, само собой, убегал с уроков смотреть кино. А поскольку на дневных сеансах никого не было, то позволял себе сидеть не на стуле, а на спинке. И вот однажды попал на фильм, который назывался «Малый театр и его мастера». Это был документальный фильм к юбилею Малого театра. И тогда я увидел великих артистов — Жарова, Ильинского, Пашенную, Яблочкину, Царева, Турчанинову, Рыжову... И меня фильм совершенно потряс. С тех пор стал мечтать о Малом театре.

— Прямо судьбоносным фильм оказался...

— А на первом же занятии в училище произошел еще один судьбоносный случай. Одна из студенток опоздала и села рядом со мной. С тех пор мы с ней рядом. Это моя жена Ольга.

— Насколько я знаю, актерская судьба ее не сложилась...

— Это как посмотреть. Пятнадцать лет она была ведущей актрисой Московского ТЮЗа и сыграла в эти годы больше, чем иной артист за всю свою жизнь. Причем уже на третьем курсе играла Лизу в спектакле «Коварство и любовь» по Шиллеру. Это настоящий подарок судьбы. А потом у нас родилась дочка, мы жили в крохотной комнатке, не имели средств пригласить няню, поэтому с положением ведущей актрисы пришлось расстаться. Супруга устроилась корреспондентом в «Известия», а когда дочь выросла — пришла к нам в училище преподавать.

— Вы тоже преподаете не первый десяток лет. А какой в Вашем представлении идеальный педагог? Или таких не бывает.

— Бывает. Вы знаете, когда я стал известным артистом, снялся в кино и приехал в свою родную Читу, то первым делом пришел в школу. Учительница Наталья Павловна Большакова привела меня на свой урок в 4-м классе, усадила за заднюю парту и сказала: «Понаблюдай за этим мальчиком и вот за этой девочкой». Я сел и наблюдал, но ничего особенного не заметил. А потом Наталья Павловна рассказала мне, что два месяца назад она вошла в класс, ребята ссорились. Она спросила: «В чем дело?» Вдруг встала девочка и подошла к ней: «Наталья Павловна, Вова написал мне любовное письмо». И подает лист бумаги. «На Вове в тот момент не было лица, — говорила моя учительница. — Я боялась, что сейчас у него случится инфаркт, а весь класс тем временем ждал, что будет дальше». Учительница взяла это любовное письмо и машинально стала отмечать ошибки, а когда закончила, сказала: «В общем, письмо написано грамотно, но есть ряд ошибок, поэтому по русскому языку ставлю четыре. А по содержанию ставлю «отлично». Вот это для меня истинный педагог. И когда сегодня возникают мысли о реформе образования, я говорю: «Не трогайте его, оно само должно решить, как быть дальше. Нужно просто создать условия, ведь и сегодня есть такие же талантливые педагоги. А без учителей и без искусства невозможно образоваться нации».

— Нация не может образоваться и без памяти поколений. А в последние десятилетия эта цепь слишком интенсивно стала разрываться. Вы с этим согласны?

— Да, вот вам свежий пример. Я набрал курс в училище Щепкина, на одном из первых занятий рассказывал студентам о театре, о великих актерах: об Ильинском, о Бабочкине, о Цареве... И смотрю — особого интереса этот рассказ не вызывает. Я говорю: «Ребята, а вы знаете, кто такой Ильинский? Кто знает — поднимите руки». Из 37 человек всего четверо подняли. Причем это люди, которые мечтают стать актерами. «А кто Бабочкина знает?» Молчание. «Ну, «Чапаева» видели?» Не видели. Тогда я говорю: «Ну, хотя бы Шварценеггера знаете?» — «Да, знаем». Понимаете, негоже забывать своих. Пусть на Западе будет хорошо, но у нас есть и своя удивительная культура... Я с удовольствием смотрю старые фильмы. Какая там работа режиссеров, работа операторов! Конечно, если бы была другая пленка и другие обстоятельства — фильмы были бы еще лучше... Но как бы то ни было, они снимались на века.

— Однажды Вы сказали, что «искусство — это ждать, ждать и ждать». А вы сами терпеливы в работе? Вам приходилось ждать?

— Терпелив. При любом самочувствии еду преподавать или играть спектакль. Иначе в нашем деле нельзя. А когда говорил я про искусство, то имел в виду, что если и бывает в жизни артиста мгновенный успех, то все равно этот успех немыслим без ожидания. Да и любой человек искусства всегда сомневается в собственных силах, хотя может об этом никому не говорить.

Евгений Ташков пригласил меня в свой фильм «Адъютант его превосходительства» в тот момент, когда я снимался в другой картине. «Давай попробуемся на главную роль», — сказал он мне. Я говорю: «Евгений Иванович, стоит ли? Я уже снимаюсь в другой ленте и работой доволен». Но Ташков не унимался: «Нет- нет, ты должен попробоваться у меня». Конечно, я внутренне этого тоже хотел, но понимал, что придется нелегко. Приехал на пробы, через несколько дней мне звонят: проба не получилась из-за брака пленки. Но поскольку брак пленки был тогда обыденным явлением, я попробовался еще раз, но снова брак пленки. А через несколько дней я опять приехал на «Мосфильм», встретился с Ташковым, мы спустились в метро, и он говорит: «Давай еще раз попробуемся». — «А в чем дело?» — «Понимаешь, тебя не утверждают. Мы соврали насчет брака». Я говорю: «Евгений Иванович, ну, раз не утвердили — не страшно. И вам тоже эти проблемы ни к чему». Но он был настойчив, я пробовался шесть раз, и в итоге Ташкову разрешили снимать под его ответственность. Таким образом, он в эту картину взял не только меня, но и еще нескольких актеров, а иначе отказывался работать.

— И какой успех!

— Знаете, я об успехе никогда особенно не заботился. Сколько блестящих фильмов, к которым успех так и не пришел.

— Но к «Адъютанту...» пришел...

— Да, но это зрительский успех. Вообще же фильм долго не выпускали на экраны, поскольку начальству не нравился сценарий. Они возмущались: разве могут быть белые такими же умными людьми, верными присяге, как и так называемые «наши»? Генерал Ковалевский — интеллигентный человек, белогвардеец, преданный России. Он сильный враг. Но в те годы советской идеологии была устоявшаяся традиция, что, дескать, врага надо показывать слабым, морально опустившимся. В общем сразу этот фильм не произвел впечатления на тех людей, которые должны были его выпускать.

Зато зрители фильм полюбили. В 1971 году Малый театр отправился на гастроли на Украину и случился конфуз. В первом вагоне ехали великие мастера нашего театра, а мы, молодежь, на три вагона дальше. И вот на перроне встречающие и оркестр остановились именно возле нашего вагона — все хотели увидеть адъютанта, ведь именно в том сезоне фильм широко шел на экранах страны. Успех? Наверное, да. Но мне было жутко стыдно. Я готов был сквозь землю провалиться, ведь рядом со мной замечательные люди, а все внимание обращено ко мне. Кстати, по той же причине я вынужден был и на московских улицах надвигать шляпу на лоб, чтобы поменьше узнавали. Особенно тяжело мне давались поездки в автобусе: закрытое пространство, а тебя все кругом узнают, хотят по плечу похлопать...

Беседовал Виктор БОРЗЕНКО